Либеральный консерватизм как хорошо забытое «завтра»

Поводом к настоящей статье явилось предположение о том, что в нашем политическом пространстве, при всем его разнообразии, чего-то не хватает. В этом случае, как водится, следует обернуться назад. В российской истории всегда можно найти давно забытое, которое, отряхнувши, оказывается готовым к употреблению в современной жизни. В данном случае речь пойдет о партийных идеях и о том, насколько они сегодня отвечают ожиданиям российского общества.

Партия власти – партия, близкая к Кремлю, поддерживаемая им и являющаяся залогом стабильности этой власти. Такую партию (называйся она НДР, «Единая Россия» или как-то иначе) можно назвать центристской по тому положению, которое она занимает в политической палитре. Можно, с известной натяжкой, назвать умеренно консервативной, поскольку эта партия стремиться к стабильности и защите государственных интересов.

Беда в том, что сама партия (название ставьте сами) никак не может определиться с собственной идеологией. Нельзя же всерьез рассматривать недавно озвученную идею партии о том, что она является проводником между властью и простым народом. Партия – почтальон – это что-то новое. Равным образом, нельзя усмотреть признаки политической концепции в недавних акциях самоочистки партийных милиционеров и спасателей.

Тем не менее, благодаря своей умеренности и молчаливому президентскому ободрению, партия довольно успешно функционирует, имея объем электората в районе 20%.

Как-то, на заре советской власти на предложение о закрытии всех церквей в стране, Ленин ответил в том смысле, что церкви сами закроются, когда умрут последние, ходящие в храмы, старухи. На что один митрополит, узнав о смелой ленинской гипотезе, сказал: «Старухи в России никогда не переведутся». Видимо, примерно такая же мысль греет сегодня коммунистических партийцев, хотя, одно соображение может их огорчать: это церковные старухи не переводятся, а коммунистические – очень даже могут.

Тем не менее, электорат партии также имеет объем примерно в 20%, что, кстати, и является одной из причин смычки электорального капитала партии с крупным финансовым.

Либеральные партии - это три партии «второго эшелона» по объему электората, который у них составляет хорошо если 5% - 8%. И сами партии и их лидеры, порой орошающие друг друга витаминами, хорошо известны народу. При идеологическом сходстве они имеют существенные отличия.

Б.Н. Чичерин (1828 – 1904), основоположник теории «либерального консерватизма (к этому понятию вернемся позже), в статье «Различные виды либерализма» выделил три его вида:

- «Уличный» либерализм, склонный к политическим скандалам, не терпящий чужого мнения и предрасположенный к самолюбованию собственным «волнением» (ничего не напоминает?).

- «Оппозиционный» либерализм, постоянно обличающий власть в ее реальных и мнимых ошибках, «наслаждающийся самим блеском своего оппозиционного положения» (угадали?).

О третьем виде чичеринского либерализма чуть позже, однако, как нам кажется, в первые два вида укладываются практически все партии «второго эшелона».

К этому перечню следует добавить партии, периодически появляющиеся в нижней части рейтингов (к примеру «партия аграриев») и целый рой одноразовых партий, задача которых то ли в том, чтобы оттянуть какие-то голоса, то ли в том, что бы с кем-то вступить в коалицию – они не говорят, а то, что пишут – не поддается осмыслению. К примеру, в программе одной партии написано, что их главный тезис состоит в том, что жизнь является основной ценностью, имеющий приоритет над всеми прочими. Бог весть, какие ценности, помимо жизни (не смерть же?), обнаружили в мире авторы концепции, но в любом случае это сомнительный повод для партийного строительства. Таких партий много.

Но! Охватывают ли они, при всем своем многообразии, весь спектр общественных ожиданий и отвечают ли они новым типам мировоззрений, которые формируются в различных социальных слоях общества? Для ответа на этот вопрос надо попытаться понять, что происходит в самом народе.

На первый взгляд кажется, что народ в большинстве своем политический выбор сделал, что и докажет на предстоящих выборах. Но, во-первых, по всем опросам общественного мнения, довольно велика доля «не определившегося» электората. Во-вторых, около 25% - 30% опрошенных говорят, что сегодня необходима новая партия, которая выражала бы их интересы. В-третьих, общество наше находится в переходном периоде в силу того, что сегодня формируется новая общественная структура (основанная, в свою очередь на новых экономических отношениях). Социальная стратификация еще ждет своего исследователя, но уже сегодня можно выдвинуть рабочие гипотезы, основанные на результатах изучения отдельных социальных групп и слоев населения страны.

По нашим оценкам, сегодня в России активно формируется средний класс, численность которого составляет немногим более 20% от всего населения страны. Таким образом, хотя средний класс не является таковым по объему, но, по внутренним характеристикам, представляет собой классический средний класс, описанный в теории и существующий на практике в экономически развитых странах.

Исследование политических воззрений российского среднего класса выявило следующие его идеологические составляющие: С одной стороны, средний класс выражает либеральные идеи партий правого политического крыла. С другой стороны, российский средний класс тяготеет к умеренному консерватизму, выраженному в сохранении отечественных традициях и патриотизме.

Если предположить (только предположить), что страна наша будет и впредь развиваться достаточно спокойно и стабильно, то через пару десятков лет мы можем получить средний класс, объемом свыше 50% населения и стоящий на идеях либерального консерватизма.

В начале XIX века Сперанский разрабатывал свои либеральные реформы, долженствующие дать России конституцию и ограничить роль монарха. Великая княгиня Екатерина Павловна, узнав об этом «безобразии», попросила Карамзина вмешаться. Тот сразу бросил свою «Историю Российскую» и написал Государю знаменитую «Записку о политическом и гражданском отношениях России», где доказывал, что чисто либеральные идеи для России губительны. Эту мысль Карамзин внушал Александру постоянно: «Здесь Либералисты, там Сервелисты (т.е. сторонники рабства), истина и добро посередине. Вот Ваше место, прекрасное, славное». Результатом его внушений стало удаление Сперанского, вместе с его идеями, от двора («мы должны расстаться» сказал ему Александр).

Фигура М. Сперанского еще мелькнула в окне Зимнего Дворца, откуда он наблюдал за разгромом декабристов, заметив при этом: «И эта штука не удалась!» (почему-то кажется, что что-то в этом роде должен был сказать Березовский, по пути в изгнание).

Считается, что термин «либеральный консерватор» ввел П. Вяземский, характеризуя политические взгляды Пушкина. Поэтическая любовь к свободе сочеталась у Пушкина с полным пониманием государственных интересов. В письме к тому же Вяземскому поэт так говорит о подавлении польского восстания: «Все это хорошо в поэтическом отношении. Но все же их надобно задушить…. Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря; мы не можем судить ее по впечатлением европейским» (думаю, любой генерал подпишется под этим, заменив Польшу на Чечню).

Таким образом, либеральный консерватизм, зародившись еще в эпоху Екатерины II (законодательная основа ее “Наказов”), начал оформляться в политико-философское направление в позапрошлом веке и, как теория, был разработан в трудах Б.Н. Чичерина, П.Б. Струве, С.Л. Франка, С.Н. Булгакова и других лучших представителей отечественной мысли.

По сути своей либеральный консерватизм сочетает, с одной стороны, идеи либерализма - свобода и права личности, реформаторство, и, с другой стороны – стремление к порядку, сильную государственную власть, национальные традиции.

Вот тут уместно вспомнить третий тип либерализма Чичерина, который обозначен им как «охранный» либерализм и ориентирован на проведение реформ с учетом всех социальных слоев общества, опираясь при этом на сильную власть. «Сущность охранительного либерализма» - писал Чичерин – «состоит в примирении начала свободы с началом власти и закона. В политической жизни лозунг его: либеральные меры и сильная власть».

Однако, для Чичерина, как ранее для Карамзина, свобода была сопряжена не только с правом (свобода «внешняя»), но и с нравственностью («внутренняя» свобода»), где свобода воли не существует вне нравственного закона. Карамзин, тот вообще считал, что «для твердости бытия государственного безопаснее поработить людей, нежели дать им не вовремя свободу».

По сути говоря, одним из следствий вдруг обретенный свободы всегда были падение общественной нравственности и стремительный рост коррупции бюрократии и чиновников (назначенных и избранных). Опасения Карамзина не беспочвенны – новизна впечатлений зачастую притупляет нравственное чувство, о чем Пушкин как-то сказал:

Оттого для Чичерина свобода воли не существует без нравственного закона. «Сущность человека – это его свобода: свобода внутренняя, т.е. свобода нравственная, сущностью которой является совесть как «самое свободное, что существует в мире», постольку она не подчиняется никаким внешним ограничениям, и свобода внешняя, границей которой является право, как ограничение свободы законом».

Иными словами, в обществе должен работать закон, а внутри человека – совесть. Когда же в плохом состоянии находится и то и другое, мы получаем то, что имеем сегодня, когда доверие общества к институтам власти находится ниже всякого допустимого в теории уровня.

Если и суждено либеральному консерватизму занять умы россиян, то умы эти по определению должны находится в головах представителей среднего класса. П.Б. Струве писал, что строительство «Великой России» должно быть основано на принципах свободы личности, здоровой власти, ограниченной законом, частной инициативы, состязания всех живых сил нации и, прежде всего, «среднего элемента» (т.е. среднего класса – М.Т.), подлинного носителя свободы и собственности.

Средний класс потому и близок идейно либеральному консерватизму, что он заинтересован в государственной стабильности и, одновременно, в развитии частной инициативы, чему яркое подтверждение – Западная Европа, опыт которой нам никак не дается к практическому применению.

Вообще очень странно, что здравые разработки классиков русского либерального консерватизма XIX века не оказали должного впечатления на формирование общественного сознания и Россию занесло в сторону от поступательного развития цивилизации так лихо, что только сейчас начинаем опоминаться.

Тем больше оснований вернуться назад, к тому месту, откуда повлекло вкривь, заново осмыслить багаж отечественной мысли и надеяться, что история предоставит нам еще один шанс.

Серафим Саровский говорил о нашем будущем: «Господь помилует Россию, и приведет ее путем страданий к великой славе». Давайте соответствовать пророчествам.